Андрей Ефремов - Блокпост-47д. КНИГА - I . «СЛУЖБА НАРЯДОВ»
Пачки писем из дома привозит из Кизлярского главпочтамта группа до зубов вооружённых молодчиков, умудрившихся съездить туда в увольнение или за продуктами на войсковые склады, не преминув при этом посетить разок-другой какие-нибудь кафешки. Ах, как вкусна кавказская кухня! Это просто кулинарный разврат!
На складах продукты получают во главе с майором Вихрем, который предварительно наладил нужные контакты традиционным русским способом, и теперь договаривается о выделении продовольствия, для блага отряда, сверх нормы. Но половина этой «сверх» уходит в необъятные карманы тучных прапоров-завскладами. К удивлению принимающих харч, иной раз попадаются замороженные мясные туши со штампами Минобороны ещё пятидесятых годов. Но качество вполне приемлемое.
Письма из дома прочитываются и перечитываются очень часто, что весьма, надо это особо отметить, скрашивает всю эту рутину. Сотовых телефонов в то время не было. Чтобы переговорить с родными и друзьями надо было ехать на почту в ближайший более-менее крупный населённый пункт. Сегодня можно и поворчать: "Вот в наше время!.. А сейчас сотики-эсэмэски. Писать совсем разучились!".
Ну, так вот, к примеру, сидит Сергеич с авторучкой и листом бумаги, чешет лоб и думает, чего бы такого написать после слов "Здравствуй, дорогая!"
Через пять минут спрашивает, эдак задумчиво, у своих товарищей:
— Господа! Вот сижу я с авторутшкой и листом бумаги, чшешу свой лоб и думаю, чшего бы ешшо такого написать в письме то?
Уже почти засыпающие друзья ему отвечают:
— Да пшёл ты… к Герасимычу!
Сергеич послушно идёт к Герасимычу. Геркон в это время читает письмо, но всё-равно отвлекается и радушно его встречает:
— Здравствуй, дорогой!
— Да это я уже написал. В смысле — "Здравствуй, дорогая!". Вишь, в чём дело то, вот, стою я с авторутшкой и листом бумаги, чшешу лоб и думаю, чшего бы такого ешшо написать? Весь лоб исцарапал!
Гаврила чесанул разок-другой уже свой лоб, отчего мозг заработал в правильном, нужном направлении и говорит:
— Ну, присаживайся, Сергеич, наливай и пиши! Здравствуй, запятая, дорогая, восклицательный знак.
— Ну-у, знаки то я са-ам. Никак грамоте то обучен.
— Лады! Пиши дальше. Главное — побольше воды! Больше текста, заметьте, больше радости дома. Ты сам то откуда? Из Усть-Маи? Ну, давай в вашем стиле. — "Вот, сижу я с авторучкой и листком бумаги, дорогая моя жёнушка, чешу свой лоб и думаю, чего бы таковского, заковыристого, ещё написать?
И вот, среди огромного вороха дум как-то сразу и одновременно приходящих на ум, я выбираю самое основное. Отметаю, так сказать, всё лишнее и ненужное. Очищаю мысли от никчемной шелухи. И представляешь, остаётся та самая золотая серединка, тот основной стержень, именуемый в народе — истина! Вот об этом-то я и хочу тебе написать. И напишу, и опишу, и освещу. Со всех сторон, плоскостей, со всех ракурсов. Слава Богу, времени свободного, так сказать, незанятого досуга здесь — уйма.
Вот есть тут у нас один, Гаврила, ну дали же имечко человеку. Вот, он предлагает написать про погоду. Но всё это пустое! Банально, пошло, тривиально! Говорит, про здоровье напиши. А что про него писать? Ещё здоровее стал на казённых харчах то, как в санатории тут живём. Скоро сам на колобка похож буду, как Гаврила. Представляешь, он уже в окоп не помещается. Средним диаметром вверху застрянет, ногами понизу сучит, пыхтит чего-то, потеет. Верхний диаметр вниз, по дуге, перевесит, так он ногами над бруствером вращать начинает. А мне почему-то в этот момент грустно. Всё тебя вспоминаю. Шалунишка ты моя! Твою фигурку точёную, талию, ножки.
Ну да всё это лирика. Что-то отвлёкся я. Вот ты спрашиваешь, чем мы тут дышим, как тут у нас, чем мы тут занимаемся. Сразу говорю — не в бирюльки играем. Иной раз ветер дуванёт, так пыль, представляешь, — столбом! А после дождей с грозами, так вроде бы и ничего, дышать можно. Воздух — одна благодать! Наисвежайший воздух после дождей. Ну, а служба, она и в Африке — служба. Служба — дни и ночи. Тут у нас мужики суровые. Многие уже не в первый раз здесь. Сдружились крепко, однако. Круглосуточно, плечом к плечу службу тащим. Не скрою, бывают и трудности, и тягости, и лишения. Которые я стойко переношу.
В отряде двадцать пять человек. Все уже как братья. Хотя знаешь, каждый день видеть эти рожи, одни и те же, с перерывом на сон, очень тяжело. Прямо скажу — нелегко! Вон, рядом Гаврила маячит. Лысый, бородатый, морда — ящиком. Заплывшими глазёнками шевелит, губищами чего-то лопочет, щеки трясутся. Вентилятор к койке прицепил, подлец, думает потеть меньше будет. А дует то в мою сторону, ну невыносимо! Но ты же знаешь, я парень выносливый, терплю. Зазря что ли я старший прапорщик? Старшего прапорщика за просто так не присваивают. А кому сейчас легко?
Пытаюсь вспомнить аромат твоего тела. Не вспоминается. А вот твоё нежное личико вспоминается, глаза твои зелёные, бровки, реснички, губки нежные. И как-то легче жить становится, радостнее как-то. Вот так весело и живём.
Несколько слов хочу уделить местной природе — флоре и фауне. Тут рядом озеро есть, Бандитское называется, это название такое, историческое. По берегу камыш высокий. Ставим сети. Ловятся караси, иногда черепахи попадаются. Я и так весь умный, аж свечусь весь, а как рыбки отведаю, от удовольствия и фосфора ишшо больше светиться начинаю. В степи ёжиков ловим. Домой привезу обязательно. Пусть детишки поиграются. Скучаю по детишкам. Поцелуй их от меня.
Зайчиков-побегайчиков, уточек, фазанчиков стреляем. Скучаю по тебе, зайчик мой, аж невмоготу иной раз! Соседи с ногайского поста приезжают, спрашивают разрешения поохотиться на нашей территории, не жалко, пущай ружьишком побалуются. Речушка есть — Сулачубутла — узенькая, смех да и только. Говорят с тюрского переводится как "Дорога горной козы". Откуда в степи горная коза? Родники мощные, вода холоднющая, но вкусная. Чистейшая вода. Часто купаемся в озере или в роднике. Благодать! Вот и Гаврила ляпнул как-то раз: "Больше воды — больше радости!". В чём-то он прав. Ведь может выразить умную мысль, когда захочет. Ну, да это у него редко получается.
Представляешь, Гаврила, как разденется, бултыхнёт своим жирным и дряблым организмом, аж волны по телу пробегают, так благодать куда-то деётся. Я за ним давно наблюдаю, присматриваюсь, никакой благодати от него нету. А как проковыляет до мостка, плюхнется в озеро, так будто граната в воде разорвалась. А рядом ещё к тому ж другие рожи. А я всё вспоминаю, как мы с тобой на практике, на сенокосе то. А? Помнишь? Мы с тобой вдвоём. Озеро — как зеркало. Травка зелёненькая, мягонькая, иной раз — пружинистая. И рядом ни-ко-го! Вот это — благодать! Ты, это, смотри, я матери с сестрой наказал, чтобы за тобой то присматривали. Да ещё тёте Клаве. Если рядом с тобой какую рожу увидят, сразу сообщат. Особенно тёте Клаве задание дал. Против еёйных аргументов и весомых фактов не попрёшь! Приеду — разберусь.
Дома то, наверное, дел полно, невпроворот? В магазин сходить, детишек, там, покормить. Уроками весь вечер с ними позаниматься, спать уложить. В школу то, к учителям, почаще заходи, интересуйся, как там, да что. Матушке помогай, навещай, а то мы с тобой раз в год, да и то случайно, у неё бываем. Тебе, самой-то, не стыдно? И вообще, смотри, хозяйство не запускай на самотёк.
А ещё тут змеи водятся. Противные такие, блестящие, скользкие. Ползают иной раз туда-сюда. Иногда и их стреляем. Вон, Гаврила тоже лежит на шконке, довольный, ухмыляется, блестящий от пота весь. Комментирует, как я письмо пишу, ну, спасу от него нет! Тоже, наверное, скользкий. Противный! А то бывает, глянь-ко, орёл змеюку подцепит и летит. Ты смотри у меня. Змея подколодная (зачёркнуто). Недолго мне ещё здесь быть. Если что — прилечу скоро! Удавлю (зачёркнуто). Разберусь!
Ну, что ещё написать? Даже не знаю. Так много писать можно оказывается. Глядишь, скоро писателем стану.
Пацаны здесь классные. Все меня в гости зовут после командировки. Уже договорились — Серёга с Петькой сразу через нас поедут домой. Недельку у тёти Клавы поживут. Я их в гости пригласил. Пока в отпуске буду, к ним потом на недельку съезжу. Ты не боись, они хоть холостые, но серьёзные. Гаврила вон, тоже, приглашает. Буду в Якутске — зайду обязательно. Вообще, где-то двадцать адресов уже, в блокноте у меня. Ты, это, соблюдай себя там! Ты знаешь мой крутой нрав то!
Да что это я все о других? Переборов свою врождённую скромность, хочу уделить несколько слов и себе. Тебе же, наверное, интересно? Период акклиматизации уже давно прошёл. Чувствую себя совершенно нормально. Когда Гаврилу не вижу. А ваш образ, дорогая моя супруга, всегда в моём сердце, а также возле сердца, в кармане, в виде фотографии (помнишь, в Сочи, на пляже?). Да и по ночам, надо признаться, постоянно ты мне снишься, особенно под утро.
Ну, как там наши детишки: Светик, Майка, Андрюшка, Наташка, Глебка? Скучают наверное? Учёба как? Глебка с Майкой всё дерутся наверное? Что нового в посёлке? Светка ещё не родила? Пора бы уже. Зятёк как? А Андрюшка, наверное, всё по девкам таскается? Ты его не особо товой то — молодой ещё, пусть погуляет. Ты, давай, пиши почаще. Много пиши. А то, что такое, — два письма в неделю, непорядок. Дома то, наверное, работы для меня скопилось много? Огород, забор, крыша. Помню всё. Никого не проси, не унижайся. Диван так, небось, и скрипит? Приеду, первым делом диван сремонтирую.
